Притчи Марианны Гейде притворяются то детской страшилкой, то легендой в духе «Римских деяний» или «Плавания святого Брендана», то фрагментом dark fantasy, то научно-фантастическим рассказом, то схоластическим спором, то коаном, то басней, то библейской параболой. . . Попытка их классификации напомнила бы борхесовскую классификацию животных. Но во всех своих обличиях они делают одно и то же: серьезно, точно и отрешенно (не говоря «цинично») увлекают и утешают нас своего рода методологией разочарования.